Мы проехали мимо 71-го, который загружали «местные», и поехали дальше. 71-й скоро нагнал нас и перегнал, но так же скоро и встал из-за какой-то поломки — местные наездники, открыв капот, ковырялись в моторе. Я легонько махнул Сохатому кистью руки — «вперед!». И мы проехали мимо них. Терпеть ненавижу людской неблагодарности! Так мы и ехали. Я только поглядывал на пройденный километраж по спидометру и на стрелку компаса, чтобы хоть примерно представлять, где мы можем быть. И неожиданно мы выехали к большому озеру — здесь и был поселочек Эйк. Кажется здесь была ферма для коров и вертолетчики любили летать в эту сторону, подсаживаясь и разживаясь молоком и сметаной. Мы проехали по берегу озера до какого-то пустующего строения, высматривая место для остановки, зашли в него посмотреть на пригодность ночевки, но через минуту вышли — так все было захламлено какой-то рванью и неприятным запахом… Еще и подхватишь чего-нибудь…

Надо заметить, что другому отряду моих коллег, повторившему наш перегон, повезло меньше — они попали на Мерчимден в большую воду и им пришлось разделиться — вездеход с Валерой Истоминым пошел по водоразделам, а Коля Твердунов срубил плот и сплавлялся на нем. Непонятно только, почему они не взяли с собой предусмотрительно со склада резиновую 500-ку. У нас на складе даже два тонника были и ими никто не пользовался из -за их громозкости. Но в большую воду сплавляться на тоннике было бы просто удовольствием. Колин плот нанесло течением на скальный берег и, слава богу, все живы остались.

Я наметил себе на полевой сезон крупный протяженный ручей, приток реки Укукит, по которому в большую воду можно было попробовать сплавиться на резиновых понтонах 500-ках. В приустьевых частях притоков самого ручья надо было провести УШО; навестить трубку «Обнаженная», вскрывающуюся по правому склону в обрыве на речке недалеко от устья ручья и заверить несколько фотоаномалий, выделяющихся не снимках темными пятнами с четкими или расплывчатыми контурами.

Можно еще рассказать в чем мы выпекали хлеб. Очень просто. На обоих участках (поселках) предшественниками были смонтированы две железные бочки, положенные горизонтально и засыпанные сверху и по бокам галькой и песком, также засыпано почти на половину и днище. Дверца — просто вырубленное топором в торце квадратное отверстие. Два часа протопки, угли выгребались, на лопате засовывались формы с тестом, этой же заслонкой вырубленное окошко заслонялось и присыпалось выбранными углями. На трубу клалась обычно влажная брезентовая рукавица и плоский камень-плитка. Минут сорок ожидания — и достаешь испеченные буханки — вкуснейший хлеб. Особенно в почете были корочки-горбушки.

А, возвращаясь в лагерь, как-то на вопрос Ивана Раскосова, нашего радиста (из старой гвардии), встречавшего приходящих из маршрута, стоя у костра и облокотившись на слегу тагана: — Ну, как там, Дим, что там?.. — стал рассказывать, как он встретил барана, как стрелял, но тот ушел и говорил, что видел кровь на камушке… Иван поддакивал, качал сокрушенно головой, а когда Константиныч пошел к своей палатке, сказал вслед ему улыбаясь и явно подтрунивая: — Охо-о-тник «х…в»…