Вся проблема в том, что я для неё никто — ни муж, ни брат, ни любовник, ни друг. Все роли уже разобраны и актёры назначены. В её мире нет места для скромного писателя-алкоголика. Как и в моём нет места для неё. В моём театре давно уже отыграли последний сезон, не гремят спектакли и нет ни ролей, ни актёров. Становится страшно.

Чёрт возьми! Боевой офицер, перелопативший несколько больших и малых войн, отдавший не только долг родине, но и переплативший сверху, защищавший всё, во что свято верил, и — наёмный убийца. Почему так? Ведь не может человек с принципами, стать человеком без принципов в один момент? Похерить всю свою истекшую жизнь и стартовать другую? Куда более беспорядочную и бессмысленную. Как?

Но нет. Здесь совсем другая ночь. Та, что длится тысячелетиями. Тяжёлым навесом над нами эта ночь. И ни луна, ни звёзды не оживляют мрачный купол небес. Как же хочется курить, когда чувствуешь эту ночь на своих плечах. Не я один. Временами в тёмных переулках или на широких площадях, встречаю я тех, кто также знает ночь. Ночь богини Кали. И огонь их глаз освещает тьму сгущающуюся. Иногда я даже здороваюсь с ними, иногда даже знакомлюсь и стреляю сигареты, хотя не курю уже давно. Но, чаще, незаметно кивнув, прохожу мимо. Ибо у каждого своя стезя и свои пути. И цепи тоже свои. Крепкие стальные пролетарские или мягкие слабые буржуйские путы. Да может и не цепи это вовсе, а пули, бьющие влёт. На подъёме, когда крылья вырываются вверх, расправляются, и встают на упругий весенний воздух. Взмах, второй… И удар! Перья разлетаются и тушка смельчака валится в свежую, только-только из-под февральского снега грязь. Как много я знал их, — раздавленных бетонными плитами общественного мнения, сражённых наповал кубометрами портвейна, сгоревших в пламени семейной жизни до головёшек. Но всё-таки отсрочивших приход «тьмы со Средиземного моря».

С Ренессансом появляется крайний индивидуализм и наружу вырывается разрушительная сила страсти и жестокости. Смена эпох заставляет испытывать боязнь нового и неожиданного. Но более всего эпоха боялась одиночества. Одиночества своих страстей и насилия своего эгоизма. Человек начинает страшиться самого себя, а вместе с ним его начинает страшиться эпоха.

Поднимать престиж страны за счёт армии, а не поднимая науку, не развивая школу — варварство! Из детей вырастут хорошие башибузуки, способные на полном скаку отсекать три головы к ряду, но бессильные против кевларовой брони, ракет с самонаведением и спутниковых систем управления огнём.