Олег Мраморнов - очеркист, историк литературы, автор стихотворных сборников, переводчик Петра Негоша. Его записки охватывают период с рубежа шестидесятых - семидесятых годов прошлого века до недавнего времени. Поначалу носящие локальный характер, записи в дальнейшем тесно касаются событий и вопросов общественной и культурной жизни страны.
Совсем больной (душевно), жалкий интеллигентный казак из Новочеркасска Вадим Власов, студенческий приятель Никиты Ильича Толстого. Сегодня встретился с ним после его утомительных звонков по телефону. Он дал мне зачем-то «Новое средневековье» Бердяева. Пробовал читать на ночь: не нужно, устарело, написано неряшливо, наспех, не дает ничего положительного. Я разочарован. Уж если ты персоналист, то и возвещай человека (упрек Бердяеву).
Едем по московской трассе из Волгограда, и вот, не доезжая Качалинской станицы, завиднеются слева в голубой дымке наши донские горы, а за ними наша жизнь, род, детство, житейская тревога. Ибо что такое жизнь, как не тревога? Церковь учит о грехе и праведности, а между ними — тревога, земная жизнь. Как бы третье состояние — земное чистилище, наша жизнь.
— Знаю, читаете! Я вас защитил тогда, когда мне сказали, что вы в чёрных списках, велел, кому надо, чтобы вычеркнули. Не надо вам больше этого. Штрафбаты, — он пишет. — Какие штрафбаты! Мы первые шли, нас и косили! Не читайте! — про штрафбаты он говорил слово в слово, как мой отец, такой же израненный фронтовик.
О, Гоголевский бульвар! В тот ветреный апрельский вечер, когда я шёл от реки к памятнику писателю, ты не был мне мил. В сумке оказалась пачка газет, я постелил одну под себя и сел на грязную скамейку за спиной у Гоголя, тупо глядя на складки его гранитной шинели, зачем-то пересел так, чтобы видеть его лицо… Ну, вот и всё, чем я буду жить?
На ТВ «Поединок»: Прохоров-Зюганов. Третейским судьёй был Кублановский. Приятная физиономия Юрия постарела. Держался хорошо: говорил правдиво, но отвлечённо. Впрочем, правильно попенял Зюганову, что тот не открещивается от большевистского прошлого и не объявляет открыто социал-демократический курс. А Прохоров выглядел растерянным, терялся. Зюганов был более напорист. Я бы на месте Кублановского высказывался пожёстче, его мягкотелость вкупе с вальяжностью, действительно, придаёт ему сходство с Тургеневым, о чём когда-то говорил Кубику Зюганов (сужу по напечатанным в «Новом мире» воспоминаниям Кублановского). Кублановского на ТВ зовут из-за фактуры.