Зато седьмого числа с утра на маленькой кухоньке бабушка ставила в русскую печь противни с калачами — один за другим. Замешанные (как у нас говорят, «затворённые») на домашней сметане, они получались невероятно ароматными и рассыпчатыми. Пекла их бабушка много-много, и не только для внуков, и не только в то утро, а почти каждое после наступления Рождества. Старинный обычай предписывал хозяевам ожидать гостей…

Жили сироты одни в своей избе; в ту пору часто случалось бывать Любаве у Ольги. Зимою что — темно да скучно, вот и собирались деревенские девушки на беседы то у одной в избе, то у другой, а то и вовсе отдельную избу «поряжали», в складчину благодаря хозяев за хлопоты. Приносили они с собой прялки и целыми вечерами пряли под свои девичьи разговоры. Заходили на беседы и парни, но если по осени «молодяжка» ещё плясала да играла, то с началом Филиппова поста все развлечения воспрещались вплоть до самых Святок.

Находилось Соколье в полуверсте от церкви, насчитывало почти два десятка жилых домов и более шести десятков жителей — по крайней мере, так было до начала «германской». Выросло селенье из трёх дворов, и оттого часть его жителей приходились друг другу не только соседями, но и близкими родственниками.

Боялись ли? Смеялись поди больше. Ох, другие это были люди, не представить нам теперь такого! На деревенские посиделки Любава с Ольгой ходили вместе, а после бесед Любава часто оставалась на ночь у сестры и видела по-настоящему странные вещи, перед которыми меркли любые гадания.

Зато седьмого числа с утра на маленькой кухоньке бабушка ставила в русскую печь противни с калачами — один за другим. Замешанные (как у нас говорят, «затворённые») на домашней сметане, они получались невероятно ароматными и рассыпчатыми. Пекла их бабушка много-много, и не только для внуков, и не только в то утро, а почти каждое после наступления Рождества. Старинный обычай предписывал хозяевам ожидать гостей…