— Вряд ли это везение, — заступился Мокшин. Он повернулся к Гашакову. — Саня, тут хорошая работа видна, — и опять к Осокину, — Белогуров молодец, конечно, приплел дело, которое никакого отношения к происходящему не имеет. Расследование ведь идет о его финансовых махинациях, это вот Калинина будут судить за убийства…

Она обошла автомобиль и открыла дверь с водительской стороны. Кузов блестел на солнце, переливался оттенками серого. Затонированное стекло задней дверцы было похожим на темное зеркало, что отражало всю улицу и бросало в глаза солнечных зайчиков. Осокин чуть отвел взгляд, чтобы не морщиться от яркого света. Машину недавно помыли. Даже диски колес еще не успели покрыться пылью.

Глядя на все это «безобразие», Осокин для себя решил, что машину в Москве он покупать не будет. Он просто не сможет спокойно ездить по дорогам, обязательно на ком-нибудь сорвется. Или Осокин разориться на одних штрафах, или же прав лишится, или же из-за его характера невинный человек попадет в больницу.

Калинин заблаговременно отключил камеры, навел в подсобном помещении отравляющей бурды и стал ждать Попова. Парень приходил примерно в одно и тоже время на групповой тренинг. Увидел мужика незнакомого, особо этому не удивился, просто попросил коктейль протеиновый и протянул Калинину собственный шейкер.

Осокин под ее взглядом смутился. Не привык он успокаивать женщин. Как не привык вести светские беседы, сидя в дорогом автомобиле. Банального ничего говорить не хотелось, боялся испортить о себе впечатление. А с другой стороны, в голову приходили только одни шаблоны из серии: «если его обвиняют, значит, не такой он и хороший человек» или «хорошие люди не пытаются уйти от ответственности».