Свердловские зарисовки на тему любви, жизни, смысла, смерти и снова любви. Истории без начала и конца - именно так, как бывает в жизни. Каждая кем-то рассказана, мой только пересказ, не удивляйтесь, если узнаете себя!
Содержит нецензурную брань.
Когда у меня сюжет книжки сломался — это тоже, в принципе, рабочая ситуация. Они регулярно ломаются по только им самим известным причинам, так что не привыкать. Да и текстам это, кажется, пошло на пользу, потому как чем меньше картонных персонажей, тем лучше, в идеале их не должно быть вообще. Ну, и книжка всё равно пока не дописана, так что всё может поменяться/сломаться ещё не раз даже без твоего, так сказать, активного участия.
Каждую осень я буду лететь к тебе золотом листьев. Куда бы ты не отправился. Ты станешь клясть последними словами ветер, что вечно дует в спину, не давая убрать волосы с лица. А это — всего лишь я спешу к тебе. Вечно — спешу. И вечно — не догоняю. С грохотом трамваев и гудками машин мчусь за тобой. От бабьего лета и до первого снега ищу тебя на шумных перекрёстках. В висках стучит кровь, напоминая, что времени — мало. Его — не осталось. Что ж? Так — всегда. Я точно знаю, что сердце моё замёрзнет вместе с землёй. И не отогреть, не растопить ледышку каменную. Мне снова удастся поверить, что образ твой — лишь предрассветная грёза. Что ждать твоих объятий — бессмысленно. Что бег за тобой — только иллюзия поиска. Симуляция движения. Отговорка для всех заинтересованных (и не очень) лиц. Дескать, «Рома, извини» и вся фигня. Я же знаю, что пережив зиму (в одиноком холоде, в чужом ли тепле), взвою от того, что тебя нет. Взорвусь упавшей сосулькой на миллионы сверкающих осколков, чтоб собирать себя хватило работы до июня. А там, глядишь, прикроюсь клетчатым платочком от тополиного пуха да и сбегу на реку. Сброшу сандалии, суну ноги в воду и стану жрать сельтерскую и думать.
И теперь каждый год — за два. Один — свой, обыденный, человеческий, одуряюще простой и легковесный, с непременным отловом комаров летом и бессмысленных надежд осенью. А второй — за тебя, мучительный, неземной, бесконечно мудрый и холодный, с обязательными весенними сказками и отдельной реальностью зимы. Сама — за двоих.
Добежав же до горизонта понимаешь, что опять не успела. А ведь не совсем не правы были хорошие в сущности люди, когда бурчали, что черти меня несут больно уж далеко. Но больно не от этого, а от невозможности прикоснуться рукой к плечу, прошептать на выдохе (возможно, предпоследнем): постой, подожди, не видишь, что ли, мне жизни нет без тебя, и с тобою тоже нет, постой, повремени, дай поглядеть на тебя…
Потому что когда-то слова вели, спасали, раскрашивали жизнь в яркие краски, вдруг получится и сейчас? Где ещё-то берут эти самые краски жизни? Особенно в те периоды, когда кажется, что и жизни никакой нет и, возможно, никогда и не было. Глядишь на трамваи, рекламные вывески, по-пляжному разодетых прохожих, а видишь гравюру.